ГЛАВА 3. Квартира №312 по Ашфилд-стрит.

Этот городок был похож на предыдущие. Не планировкой и строениями, а скорее царящей в нём атмосферой. Всё то же запустение, всё те же брошенные дома и ржавеющие машины, всё так же природа постепенно возвращала свои права, затопляя зеленью деревьев, кустарников, трав безлюдные улицы.
Рафаэлло шёл за Марсом и Сникерсом, временами останавливаясь, чтобы осмотреться — интересно же было! Это Марсу все города были на одно набившее оскомину лицо, а Рафаэлло всё же умудрялся находить отличия. Вот, например, здание странное, он раньше такого никогда не видел — плоские, выступающие далеко за границы стен, крыши, ленточные окна, да и целиком здание, несмотря на многоуровневность, было приземистым и вытянутым вдоль улицы. А сейчас, с разбитыми окнами, с заросшими крышами и чернотой внутри, оно казалось на редкость зловещим. Рафаэлло невольно поёжился, казалось, что из темноты в окнах за ним кто-то наблюдает. Но бред же, заражённые предпочитали держаться на солнце.
А дальше, за домом, была детская площадка. Достаточно большой скверик, явно пользовавшийся популярностью в былое время, а сейчас заброшенный как и всё остальное.
Как и большинство представителей своего поколения, Рафаэлло в детстве ни разу не бывал на детских площадках. Единственным подобным развлечением в их зоне была пара качелей из шин, подвешенных на дереве в одном из скверов, и гора песка по соседству. Хорошо оборудованную детскую площадку он видел уже взрослым и только на картинке — попался однажды рекламный листок. Смеющиеся лица, яркие цвета, качели и карусели, всеобщее счастье — настоящий детский рай на земле, отголосок какого-то другого, нереального мира. Но даже ему, не имевшему возможности сравнить толком, смотреть на заброшенную игровую площадку было страшно. Песочница потрескалась и заросла, вместо золотистого песка в ней копилась лишь серая пыль. Карусель когда-то завалилась набок и так и вросла в землю, проржавев насквозь. Горка с облупившейся и выцветшей на солнце краской развалилась и помялась, а когда-то весёлые мордочки соседствующих с ней лошадок на пружинах почернели и покрылись трещинами. Неприятное впечатление усиливали сумерки — солнце уже почти зашло, и улицы города постепенно погружались во мрак. Неуютно было смотреть на это — словно он стоял у большой кучи мусора… Или старого трупа.
Рафаэлло вздрогнул и поспешно отвернулся.
— Эй, Раф, нам сюда, — махнул рукой Сникерс с другой стороны улицы.
— Прости, засмотрелся, — Рафаэлло, поправив рюкзак, заторопился к нему, в противоположную от детской площадки сторону.
— Мало в городах бывал? Кстати, вон там раньше шикарный кинотеатр был, — он ткнул пальцем в сторону большого цилиндрического здания. В фасаде зияли дыры, практически все зеркальные стёкла были выбиты, а из дыр в крыше торчали ветки деревьев. Однако, несмотря на всё это, здание до сих пор впечатляло. — Знаешь, что такое кино?
— Слышал, — пожал плечами Рафаэлло.
— Эх ты, бедный ребёнок новой эпохи, — хмыкнул Сникерс, покачав головой.
— Нам ещё долго идти? — встрял в разговор Марс, угрюмо топающий позади них. Он вообще впервые подал голос с тех пор, как они вышли с базы.
— На другой конец города, — откликнулся Сникерс. — Автопарковка там находится, в торговом центре.
— Неужели поближе ничего не было?
— Всё, что было поближе, мы уже давно собрали. Или ты думаешь, что я безвылазно сижу на базе всё это время? — фыркнул он, покосившись на Марса.
Тот лишь безразлично дёрнул плечом в ответ, опять спрятавшись в свою «раковину». Рафаэлло же глянул на него, потребив концы своего платка: такая степень молчаливости и отрешённости была необычна даже для Марса. Находиться в этом городе ему явно не нравилось.
В конце улицы послышались тихие шаркающие шаги. Сникерс, раздражённо цыкнув, замахал на Рафа с Марсом руками. Все трое медленно попятились назад, стараясь не производить лишнего шума. Неуклюжее мягкое шарканье подошв об асфальт раздавалось всё ближе. Наверняка цветочник, бегуны ходят иначе. Быстрее и легче. Они — охотники гнезда и не бродят потерянно, как цветочники, пока нет опасности. Словно в подтверждение его мыслям, к шарканью добавилось сначала влажное клокотание, а потом — тихий свист, от которого у Рафа кровь застыла в жилах.
Вот-вот заражённый зайдёт в этот переулок и учует их. Сникерс медленно потянул пистолет из кобуры. С одним можно справиться без проблем… И как назло, в ту же секунду послышались ещё одни шаркающие шаги — уже из соседнего переулка. И тихий вой. Ещё один цветочник и, чёрт возьми, в компании с бегуном! Только те так тоненько выли, сообщая своим же о своём присутствии.
Марс пихнул Сникерса в спину, кивком указав на пожарную лестницу. Тот понял, подтолкнул к ней Рафа. Только вот жалость, металл проржавел, и стоило Рафаэлло ступить на перекладину, как вся конструкция пошатнулась и душераздирающе заскрипела. Кажется, весь город, уже задремавший в вечерней тишине, встрепенулся от этого оглушительного скрипа. И разбудил до этого вялых заражённых. Вой стал громче и раздавался уже с нескольких сторон.
Скрываться смысла уже не было, Раф мигом взлетел по лестнице вверх. Та скрипела, раскачивалась, анкерные болты, удерживающие её около стены, норовили вот-вот выскочить из кирпичной кладки. Но выдержала, не обвалилась вниз. Правда, когда на неё запрыгнул Сникерс, она заскрипела совсем уж угрожающе. Но некогда и некуда было бежать по земле: будь здесь одни цветочники, был бы шанс справиться, но с дополнением в виде всё прибывающих бегунов... Самоубийство.
— Чёрт возьми, — сплюнул Марс. Он едва успел забраться на лестницу, чудом избежав загребущих лап бегуна. Тот выл, вцепившись в перекладину, раскачивал лестницу, пытаясь забраться, клацал зубами. Цветочники бестолково толкались внизу, шевеля расслоившимися, словно распускающиеся бутоны, головами.
— Марс, быстрей! — Раф наконец-то смог выбить дверь, ведущую на чердак, и обернулся.
Лестница угрожающе накренилась; Марс чертыхнулся и вцепился в перекладину, едва не свалившись.
— Руку давай!
Державшиеся на честном слове болты вылетели окончательно, и лестница со страшным грохотом рухнула вниз, чудом не придавив бегуна. Марс едва успел уцепиться за руку Сникерса, повиснув на ней.
— Ох чёрт, ну ты и тяжёлый, — прокряхтел тот, с видимым трудом втаскивая Марса наверх. Раф только облегчённо выдохнул — обошлось.
Внизу бушевал бегун, пытаясь добраться до людей. Только, к счастью для них, карабкаться по стенам бегуны пока не научились.
— Фуф, оторвались, — облегчённо выдохнул Сникерс, смахнув пот со лба. Едва-едва успели. — Что, съели, болезные? — поддразнил он, глянув вниз на скребущих стену заражённых.
— Пошли, нет смысла тратить на них патроны, — мотнул головой Марс, спускаясь вниз, в кромешную черноту дома. Темно здесь было так, что хоть глаз выколи, ноздри щекотал запах поднявшейся пыли, а под ногами шуршали обрывки каких-то бумаг и обломки стен. В темноте Раф чувствовал себя неуютно, сразу теряя ориентацию, словно слепой котёнок. Помедлив, он щёлкнул переключателем нагрудного фонаря и облегчённо выдохнул, когда на противоположной стене появился круг успокаивающего желтоватого света. Марс и Сникерс последовали его примеру — если здесь и были заражённые, то уже давно бы сбежались на грохот. А вот свалиться в какой-нибудь провал в темноте и сломать себе шею не хотелось никому.
Полное запустение. На размытых стенах под потолком рос мох и плесень: видимо, во время дождей протекала крыша, потому здесь и была такая сырость. Краска со стен уже давно облупилась, отслаивалась сухой некрасивой коркой. Когда-то здесь явно жили дети, расписывали стены граффити, вон у одной до сих пор валялся баллончик с уже давно высохшей краской. Рафаэлло подумалось вдруг, что кто-то вроде Сникерса наверняка баловался таким в его годы. Чтобы отвлечься от неуютной обстановки, он попытался представить Марса расписывающим стены неприличными словами и едва не рассмеялся вслух.
— Как дальше пойдём? — поинтересовался Марс. — Если спустимся вниз и выйдем через подъезд, то эти твари нас точно заметят.
— Тут карнизы широкие, переберёмся на соседний дом, а там спустимся, — решил Сникерс. Дёрнул ручку ближайшей двери — увы, закрыто. Пришлось идти дальше по коридору. Подъезд в доме был всего один, планировка простая: длинный коридор, а по обе стороны — двери, ведущие в небольшие квартирки. Раньше здесь в основном снимали жильё студенты, да и просто молодые люди, ещё не устроившиеся толком в жизни и не имеющие средств на квартиру поприличней.
— О, тут открыто, — позвал Раф, когда дверь одной из квартир наконец поддалась. Вошёл осторожно. Но бояться было нечего, в квартире никого не было. — Чисто!
Марс подошёл к окну, попытался открыть раму. Но та за столько времени уже рассохлась и теперь никак не поддавалась. Можно, конечно, выбить стекло, но вдруг тот гербарий ещё не разбрёлся и до сих пор бродит внизу?
— Ох, вау!
Рафаэлло от этого радостного возгласа Сникерса вздрогнул и резко обернулся. А тот как раз вынул из покосившегося шкафа какую-то дощечку с колёсиками. Рафаэлло растерянно моргнул, не понимая причин такой бурной радости:
— Это что такое?..
— Ооо! Это скейт! — с благоговением в голосе выдохнул Сникерс, глядя на эту деревяшку с колёсиками так, словно ничего лучше в жизни не видел.
— Что? — переспросил Раф, недоумённо глядя на него. Обернулся на Марса, ища объяснения, а тот лишь возвёл глаза к потолку.
— Совсем поехал на старости лет?
— Да иди ты нахер! — отмахнулся Сникерс, снова погладив доску. — Ты помнишь, как я в молодости катался?! Я везде мог проехать! Тройное сальто с переворотом с гаража, никто повторить не мог! Вот было круто…
Он вдруг резко замолчал, провёл пальцами по ребру скейта. А в глазах была одна лишь грусть. Рафаэлло даже стало немного не по себе. Он не знал другой жизни, он родился и рос в условиях ужасающего упадка, и ему сложно было представить, что когда-то всё было иначе. А вот Сникерс помнил, как было до катастрофы.
Беззаботное, весёлое время, когда всё казалось простым и понятным. Будущее расстилалось впереди счастливой и безмятежной лазурью и обрывалось где-то так далеко за горизонтом, что даже думать об этом было смешно, а самой большой из проблем была грядущая первая в жизни сессия. При мысли о том, что было время, когда стёршиеся колёса скейтборда волновали его больше всего на свете, Сникерса разбирал смех — только ни капли веселья в нём не было.
Не вернуть уже то время. Всё оборвалось в один день, жестоко и неожиданно, ушло и поросло травой. Молодость ушла, увлекая за собой и те беззаботные дни. Иногда ему казалось, что вся та прошлая жизнь и вовсе ему приснилась. Сейчас уже и гибкость не та, шрамов достаточно, и думать приходится не только о себе, но и о людях, которые на него полагаются, — в первую очередь о них. Не осталось больше места ни для легкомысленности, ни для безалаберности в мире, где за них пришлось бы расплачиваться жизнью — своей или дорогих ему людей. И ни скейтов, ни ураганных гонок по улицам. Улиц и самих толком не осталось: всё завалено, сломано, заросло. Да и не с кем кататься, его друзья давным-давно мертвы. Или заразились или просто сгинули без вести. Двадцать лет прошло — уже забываются имена и лица, только до сих пор иногда звенит в ушах их смех.
— Эй! Спорим, что не догонишь?
— Это ты меня никогда догнать не можешь! Йахууу!
— Эй, так нечестно! Ребята, гони!
Весёлое, весёлое время, когда не надо было думать о том, чтобы выжить. Когда у детей было детство, когда им не приходилось с пелёнок брать в руки оружие, чтобы быть в состоянии защитить себя. Оно всё потихоньку забывалось. Сникерс уже и забыл, что когда-то он и вовсе не умел стрелять из пистолета, зачем ему? А сейчас он с ним не расставался. Даже ночью клал рядом под подушку. Пистолеты, ножи, автоматы и винтовки — вот его новые лучшие друзья. И постоянная забота о зоне, о людях, о пропитании, о безопасности. Как же раньше было проще. Родители всегда покупали еду, одежду, всё, что надо. Никаких забот. Ну, подумаешь, вымыть посуду и полы. Сейчас он был готов хоть по десять раз на дню это делать, а тогда сердился, он бы лучше с друзьями погулял, а не наводил порядок дома. Каким же он был дураком.
Только потеряв, начинаешь ценить то, что имел.
Стоило пережить апокалипсис, чтобы начать тосковать по нормальной размеренной жизни. А ведь как она ему тогда не нравилась, казалась слишком скучной и пресной. А сейчас бы он многое отдал, чтобы хотя бы на недельку вернуться в то самое время. Прокатиться на скейте, сходить с друзьями в клуб, выпить, да даже в школу сходить!
Резкий скрип вырвал его из задумчивости. Сникерс вздрогнул, машинально потянулся к пистолету. Но было незачем: оказалось, это всего лишь Марс наконец-то открыл окно.
— Не тормози, — бросил он, выбираясь на карниз. Рафаэлло посмотрел на Сникерса с сочувствием, тронул легко за плечо — неужели всё понял? — но ничего не сказал, вылез вслед за Марсом. Сникерс встрепенулся и последовал за ними — чёрт, видимо, и правда стареет, нашёл время сопли распускать.
Как и говорил Сникерс, с карниза они легко перебрались на балкон другого здания, а там уже смогли тихо спуститься обратно на землю.
— Эй! — возмутился Марс, присмотревшись к спрыгнувшему с подоконника на землю последним Сникерсу. — Какого чёрта ты потащил с собой эту доску?
— А что? — глянул на него тот, воинственно прижав к себе скейтборд. — Заберу с собой на базу. Буду кататься.
— Да ты уже даже просто устоять на нём не сможешь, — вполголоса заявил Марс, топая подальше от этого здания и заражённых. — Разучился.
— Вот и неправда! — возмутился Сникерс. — Ничего я не разучился. Это как с велосипедом — встану и сразу вспомню.
— А как на ней… нём вообще катаются? — протянул Рафаэлло, покосившись на скейт в руках Сникерса.
— Ооо! Я тебе сейчас покажу! — мигом воодушевился Сникерс.
— Мы вообще-то за деталями идём, — с нажимом напомнил Марс. Впрочем, Сникерс от него просто отмахнулся.
— Ой, да отвянь, старая зануда. Тут место неподалёку хорошее есть, вот там можно будет покататься.
— И всё равно…
— Да не сделает нам этот час никакой погоды, — фыркнул Сникерс. — Всё равно придётся там сидеть дожидаться ночи. Так что хватит бурчать.
Сникерс не ошибся, через пару кварталов они действительно вышли на ровный, почти не заросший асфальт. Когда-то это была парковка, а сейчас просто ровное место без единой машины. Все в своё время старались побыстрее убежать из города, спастись. Только вот удалось это очень немногим.
— Во, отличное место!
Сникерс кинул доску на землю, придержал ногой, чтобы не укатилась никуда, и тут же расплылся в глупой ностальгической улыбке. Давно забытое, но такое любимое ощущение.
Марс фыркнул и присел на бетонное ограждение, достав самокрутку. Пока эти двое дурачатся, можно посидеть спокойно и наконец-то покурить. Почти в тишине и спокойствии. Долгожданный никотин наполнял лёгкие, и сразу куда-то пропадала раздражительность. В последнее время в отсутствие табака он становился слишком злым: сказывалась многолетняя привычка, да и ломка мучила. А сейчас, когда Сникерс на базе поделился куревом, стало хорошо. Можно было даже понаблюдать за этими двумя и их измывательствами над скейтом.
— Эй, под тобой же сейчас доска сломается, чай не двадцатилетний хлюпик, — хмыкнул Марс, наблюдая, как Сникерс встал на доску и теперь пытался вспомнить позабытое за эти годы. Рафаэлло просто стоял рядом и немного озадаченно смотрел на Сникерса, пытаясь понять смысл его загадочных действий с доской.
— Отвали, — отмахнулся Сникерс, оттолкнулся ногой от асфальта, медленно поехав вперёд. Но, приноровившись, всё ускорялся и ускорялся. — Я ещё ого-го, между прочим! Ого-го!
Марс не выдержал, заржал, увидев, как Сникерс, не справившись с управлением, на полной скорости улетел в кусты, росшие по краям парковки. Даже Рафаэлло рассмеялся, глядя на это. Уж слишком смешно выглядело. Да и Сникерс забавно матерился, пытаясь выбраться из кустов и вернуть себе вертикальное положение. Правда, потом Раф спохватился, подбежал к нему, помог выбраться из жухлых зарослей.
— И кто тут «ого-го»? — усмехнулся Марс, глядя, как Раф отряхивает Сникерсу спину и вытаскивает листья из волос, а тот придирчиво изучает скейт.
— Я, конечно! Тут просто колёса мягкие, у меня всегда жёстче были, непривычно, — приосанился Сникерс. — О, Раф, хочешь научу? — оживился он, посмотрев на Рафа. Тот с сомнением глянул на кусты с обломанными ветвями.
— Ну-у…
— Да всё нормально будет! Вот ща, смотри, встаёшь вот так…
Из-за дома на другой стороне площадки донёсся подкреплённый свистом вой.
— Чёрт, бегуны! — Марс мигом подскочил со своего бетонного блока, затушив сигарету. Дьявол, даже покурить спокойно не дают! — Я же говорил, дерьмовая затея!
— Бляха муха, — выругался Сникерс, подхватил скейт и помчался с автопарковки. — Бежим! Пока они нас не заметили.
— А доску-то ты на кой хрен с собой взял? — поинтересовался Марс, рванув следом и потянув за собой Рафа. Тот удивлённо покосился на крепко сжимавшую предплечье ладонь — он вроде бы и сам бежал вполне бодро, — но промолчал: не самое лучшее время было для разговоров.
— Кататься буду, сказал же! — заявил на бегу Сникерс. Перемахнул через покосившийся заборчик, припустил по улице, петляя между деревьев и брошенных машин. И едва не упал, зацепившись хвостом борда за боковое зеркало.
— Да брось ты эту доску паршивую, ну! Тебе жизнь дороже или скейт?! — рявкнул Марс, дёрнув его за капюшон вперёд, не давая замедлиться. Бегуны уже рычали на автопарковке. Вот-вот заметят трёх улепётывающих людей. Благо, их скрывали кусты, но это явно ненадолго. Буквально через несколько секунд послышался треск — они уже ломились через кусты в погоню.
— Что за глупый вопрос, конечно скейт… Я тебя скорее брошу! Ты им наверняка понравишься, вон как отъе… Ауч! За что?!
Марс на бегу умудрился отвесить Сникерсу пинка, и тот споткнулся, едва не улетев носом в ближайшую канаву.
— За «отъелся», — невозмутимо пояснил он.
Рафаэлло не сдержал смешка, глядя на них, — хоть ситуация и не располагала к шуточками, и дыхания на смех не хватало. Таким он Марса ещё не видел; словно треснула «раковина», являя на свет того, кто так долго в ней прятался. И даже стало не так страшно, что за ними следуют бегуны. Эти двое отлично умудрились разрядить атмосферу.
Ещё пара кварталов такого бега, запутывание следов, когда они сворачивали с основных улиц в разные проулочки, петляли как зайцы. Им на руку играло то, что бегуны не так уж хорошо ориентировались — они руководствовались лишь инстинктами и сиюминутными ощущениями. От них всегда был шанс спастись на пересечённой местности с кучей препятствий. Но этот шанс был небольшим — заражённые на первой стадии были куда быстрее людей. Только в этот раз им повезло — оторвались. Бегуны так и не учуяли их след.
— Фух, оторвались, — выдохнул Сникерс, когда они наконец остановились. Уперся ладонями в колени и согнулся, пытаясь отдышаться: таких гонок уже давно устраивать не приходилось. Рафаэлло прислонился к стене дома, переводя дыхание; лёгкие жгло огнём, а перед глазами скакали цветные круги. Присесть бы, но он всерьёз опасался, что если сядет, то подняться уже в ближайшее время не сможет.
— Просто повезло, — качнул головой Марс, тяжело дыша; на лбу блестели капли пота.
— Да ну тебя, пессимист, — отмахнулся от него Сникерс. Выдохнул резко в последний раз и выпрямился, покосившись на Рафа. — Ты как, в норме?
— Конечно, — кивнул тот, улыбнувшись уголком рта. Отлепился от стены, убрав волосы со лба; бешеный ритм сердца постепенно успокаивался.
— Ну, тогда двигаем дальше, — решил Сникерс. Правда сам, вопреки своим же словам, никуда не пошёл. Наоборот, присел, скинул рюкзак с плеч и стал приматывать к нему верёвочкой скейт, чтобы руки были свободными. Марс, глядя на это, поднял брови:
— Ты что, всерьёз собрался тащить с собой эту доску?
— Конечно! Должен же я Рафа научить кататься, — озорно подмигнул Сникерс Рафаэлло, на что тот улыбнулся и рассмеялся, а Марс страдальчески возвёл глаза к небу. И вот за что ему такие мучения?..