— Доброе утро, сладкий. Тебя приветствует Голос Америки. Сейчас семь-ноль-одна и тебе пора оторвать свою тушку от кровати. Вместо утренних новостей проснись и пой вместе со мной!

Звонкий, противный голос впивается в барабанные перепонки.

Взъерошенный Марс, плохо скрывая раздражение, смотрит на Рафаэлло. Тот, виляя тощей задницей, танцует под известный только ему ритм.

Марс кривится и отворачивается к стене, накрыв голову подушкой. Подушка не спасает от звучания самого мерзкого бракованного будильника, который ему довелось слышать.

— Заткнись, пожалуйста, нахуй, — не выдерживая и пяти минут, Марс стаскивает с головы подушку и запускает её в направлении Рафа. Она вмазывается в стену, а Рафаэлло только мягко улыбается.

— Тебе нравится так просыпаться каждое утро.

Рафаэлло против утреннего света кажется эфемерным.

Он встряхивает непослушные кокосовые кудри.

И больше не танцует.

— Но я могу и уйти.

— Вот и вали отсюда, — Марс садится, спускает ноги на пол и с силой проводит ладонями по лицу, сгоняя остатки сна. — Я пришлю тебе поздравительную открытку.

— И тостер, — соглашается Раф, — засуну туда твои драгоценные карамельные яйца, если ни на что другое они не годятся.

От его слов Марс стремительно просыпается.

Смех Рафа ещё противнее, чем его пение. Марс сжимает виски. Шум в ушах заглушает любые другие звуки, а когда Марс отнимает руки и осматривается, то Рафаэлло в комнате предсказуемо нет.

***

Марс шипит сквозь зубы, упираясь рукой в кафельную стену.

Отливать больно, будто колет иголками.

Доксициклин закончился ещё на прошлой неделе, но Марсу плевать — в шкафчике ещё с вечера лежит полный пузырёк кеторола. Сто пилюлек счастья, никакого доктора, никаких проблем.

Марс видит в зеркале небритую бледную рожу. Оттянув нижнее веко, он рассматривает лопнувший капилляр рядом со зрачком. Красное пятно расползается по карей радужке, и выглядит это отвратно. В его доме хватает одного красноглазого психа, и Марс не желает вступать в этот клуб для избранных.

Безрезультатно повертев вентиль горячей воды до упора и обратно, Марс наскоро умывается холодной.

От воды разит гнилой тиной, и ему не мешало бы вызвать сантехника, прочистить трубы, сменить смеситель и заплатить, наконец, за горячую воду. Но вместо этого он вытряхивает содержимое пластмассового стакана — зубную щётку и старую бритву — и наполняет его водой до краёв.

Пузырёк пустой почти наполовину. Марс вертит его в руке и ловит в зеркале отражение Рафаэлло.

— Опять трогал мои таблетки? — он высыпает на ладонь две белые пилюли.

— Я не пью, ты знаешь, — Раф пожимает плечами, пристально наблюдая за тем, как Марс подносит ладонь ко рту. — Возьми ещё три.

— Съебись со своей заботой, — огрызается Марс.

Холодные капли из протекающего крана бьются о раковину. Рафаэлло молчит, Марс возводит глаза к потолку. На нём коричнево-серые потёки и облупившаяся побелка — единственные небеса, которые он заслуживает. Марс усмехается и закрывает глаза.

На ладонь падают ещё три шарика.

Он успевает проглотить всё прежде, чем сгибается от вновь накатившей боли в паху.

Когда туман перед глазами рассеивается, Рафаэлло уже уходит.

***

— Сделаешь мне подарок?

Марс сидит на краю ванны.

Рафаэлло держит тонкие маникюрные ножницы.

У него изящные пальцы, но крепкая хватка.

— Сделаешь нам подарок?

Марс искренне хочет ответить нет, но он отвечает да.

Когда Рафаэлло делает первый надрез тонким лезвием, у него дрожат руки, но взгляд остаётся непреклонным. Марс вцепляется в бортик ванны. Он не смотрит на Рафаэлло. Он смотрит на его отражение в зеркале. Воздушный и хрупкий, он бесстрашно оставляет отметину за отметиной на правом предплечье.

Недавний шрам лежит на коже уродливым пятном.

Рафаэлло промокает свою работу влажным полотенцем. На белой махровой ткани отпечатываются красные пятна.

— С днём Валентина.

Он счастливо улыбается, откладывая ножницы. Он садится перед Марсом и любуется своей работой.

Марс рассматривает себя в отражении.

Его шрам теперь отмечен кровавым сердцем.

***

Баунти ждёт его за столиком у широкого окна.

Она всегда выбирает лучшее место, чтобы каждый проходящий мужчина голову сворачивал, оглядываясь на эффектную красотку с глубоким декольте. Сегодня на ней зелёное платье, а волосы цвета растопленного шоколада небрежно прихвачены лентой. Она постукивает наманикюренными ноготками по столешнице в ожидании заказа.

И Марса, который садится напротив и только успевает сжать губами сигарету, как Баунти выхватывает её и ломает пополам.

— Здесь не курят, — и, прежде чем Марс тянется за второй, забирает пачку.

— Чего ты хотела?

— Узнать, как ты, — пожимает плечами Баунти, снисходительно кивает официанту и делает глоток. Она пьёт кофе без сахара, Марс помнит.

— Могла узнать по телефону.

— По телефону ты любишь врать.

Марс отмахивается от официанта. Он не хочет ничего. Только курить, и чтобы Баунти оставила его в покое. Но лучше встретиться с ней здесь, чем пытаться выставить за дверь. Никого, даже её, не касается, кто и что с ним.

На скамейке напротив кафе сидит Рафаэлло. Марс оставляет рядом с ним куртку — на улице холодно. Раф больше не надевает его вещи.

— Где ты сейчас? — Баунти накрывает ладонь Марса своей. У неё нежная мраморная кожа. Марс знает — помнит, — какая она приятная на ощупь. Он смотрит на Баунти, прекрасную Баунти, с карминными губами и томной поволокой в глазах, и хочет выломать ей запястье или плеснуть горячего кофе из чашки аккурат на грудь, которая столь соблазнительно вздымается при каждом вдохе. Но он напоминает себе, что Баунти волнуется, она заботится, игнорируя прошлые косяки обоих.

Она друг. Друзей не посылают нахрен.

— Дома. Нет заказов.

— Возишься с машиной?

— Да.

— Когда ты ел в последний раз?

— Сегодня утром.

— Тебе нужна помощь?

— Нет.

И это единственный вопрос, на который он отвечает правдиво.

У него есть заказы. Три жёлтых конверта валяются на полу в прихожей. Рафаэлло распечатывает их, как только они попадают ему в руки. Он перемешивает документы и фотографии, но Марс ничего не имеет против. Рафаэлло читает вслух личные данные и пытается угадать, чей именно это профиль. Марс не мешает ему развлекаться. У него есть спокойное время, пока Рафу не надоест.

К Мустангу Марс не подходит уже полгода. Он передвигается пешком или ездит на метро, а всем, кто спрашивает, отвечает одинаково.

Сегодня третий день, как Марс ничего, кроме кофе, в себя не вливает.

Когда он выходит из кафе, то не оборачивается. Рафаэлло присоединяется к нему через несколько минут.

У Марса нестерпимо болит разодранное плечо.

До самого дома они идут в полной тишине.

***

Марс запивает три таблетки проточной водой.

Рафаэлло складывает из разломанных сигарет своё имя на полу кухни.

Марс хочет его ударить. Вместо этого он накидывает куртку и выходит на улицу.

Когда он бьёт Рафаэлло в первый и последний раз, тот чуть не захлёбывается хлынувшей в нос кровью.

В круглосуточном магазине напротив он покупает две пачки сигарет, замороженное рагу и упаковку ибупрофена.

***

Ибупрофен уходит за три дня. В пузырьке с кеторолом — двадцать три пилюли.

Марс высыпает их на ладонь, пересчитывает и закидывает обратно.

Две закидывает в рот.

Он точно помнит, что вчера их было больше тридцати.

Он точно помнит, что Рафаэлло постоянно вертит пузырёк в руках и вслух пересчитывает количество таблеток. После его счёта пузырёк непременно пустеет.

Но Раф не появляется второй день.

***

Холодная вода бьёт по спине.

Марса колотит в лихорадке.

Он пытается смыть гель, вымыть его из волос.

Он бьёт по смесителю, увеличивая напор. Бьёт кулаком по кафелю, когда стоять нет сил.

Марс до упора закручивает кран и сползает на дно. Прислонившись затылком к стене, он сжимает и разжимает кулак, возвращая руке чувствительность. Чувствует, как усиливается жар. Ему совсем не холодно, тело покрывает испарина, а во рту сухость. Он слышит только редкий стук бьющих о металлическое дно капель.

Член привычно ложится в ладонь.

Марс надрачивает себе и вспоминает Баунти. Её потрясающие формы, прогиб в пояснице и жаркую влажность. Яйца почти не тянет, но член в ладони твёрдый.

Он бы мог оттрахать её, она была бы не против.

Но у кафе его ждал Рафаэлло.

Облизав руку, Марс стирает с головки смазку и двигает ладонью быстрее. Оттягивает кожу, сжимает под яйцами, смыкает пальцы в кольцо потуже. Он слышит только, как член скользит в ладони, и этот звук забивает даже шум в ушах. По бёдрам разливается тепло, сперма вытекает ему в ладонь. В ней кровь, и Марс быстрее моет руки.

Он больше не смотрит в зеркало. Почти не спит, и от недосыпа крови в глазах всё больше, а жизни — меньше.

У него остаётся семнадцать таблеток.

На краю постели сидит Рафаэлло.

— Дрочил без меня?

Раф теребит лямку ти-бэка, а его глаза наполнены кровью. Они красные столько, сколько Марс его помнит.

— Или на меня?

— Отвали.

Марс не может огрызаться. Он бьёт по выключателю и, еле переставляя ноги, доходит до кровати. Кажется, бельё он менял совсем недавно, но от простыней несёт потом, а никак не альпийской свежестью.

— Я завтра пойду к врачу, — шепчет Марс в подушку.

— Ты завтра никуда не пойдёшь, — шепчет ему на ухо Рафаэлло, прежде чем Марс отрубается.

***

Рафаэлло появился в его жизни восемь месяцев назад.

***

Шесть месяцев назад Марс начинает обратный отсчёт.

***

— Ты знаешь, что неправильный подход к своему питанию — это фактор смертности номер три?

Марс просто хочет набить желудок. Он разогревает в микроволновке картонную коробку. На упаковке большим красным шрифтом значится «болоньезе». Марс безразлично наблюдает через стекло, как жир впитывается в бумажные стенки.

— Первый фактор — алкоголь. Второй — курение.

Марс просто хочет набить желудок.

Он более-менее приходит в себя на третий день. Его больше не лихорадит. Он добирается до туалета, держась за стены. У него больше не карие глаза. Рафаэлло заботливо смотрит на него в отражении зеркала и кивает на зелёный пузырёк.

— В полуфабрикатах содержатся жиры, которые нарушают работу сердечно-сосудистой системы. Ты ешь, ешь, ешь, и внезапно ты мёртв. Тромб, разрыв кровеносного сосуда, спазм в артерии, инсульт, инфаркт, разрыв сердца, надгробная плита.

Марс отправляет в рот ложку за ложкой.

Марс отправляет в рот три таблетки.

***

На дне унитаза кровь. Марс дёргает ручку сливного бачка. Он почти ничего не пьёт, кофе заканчивается ещё на прошлой неделе. В паху раскалённый песок.

У него опять жар. Утром он выворачивает содержимое желудка под раковину.

Он слышит, как Рафаэлло напевает давно забытую временем песню в соседней комнате.

На его ладони семь белых шариков.

На его плече чернеет вырезанное сердце.

***

— Весь мир твой, когда тебе семнадцать, — Рафаэлло лежит рядом.

Он накручивает белые волосы на палец и считает чёрные точки на потолке.

Рафаэлло говорит, что они похожи на звёзды.

— Ты никого не слушаешь. Ты влюбляешься. Сначала ты сбегаешь по ночам, несмотря на запреты матери и братьев. Потом не появляешься дома сутками, потому что они желают тебе только зла. Потом выслушиваешь нудные нравоучения. Потом посылаешь их нахуй, впервые в жизни произносишь такие слова. Потому что весь мир твой, и тебе никто не нужен. Ты снова сбегаешь, ты прячешься от клетки. Весь мир готов дать тебе убежище. Ты много целуешься, ты занимаешься любовью, ты счастлив, ты наслаждаешься. А потом мать звонит и сквозь слёзы сообщает тебе о похоронах.

Рафаэлло единственный, кому Марс не хочет пустить пулю в лоб.

***

Баунти приходит под вечер.

Марс не впускает её внутрь, держит дверь на цепочке.

Рафаэлло стоит за ним.

— Одиннадцать вызовов! — Баунти злится. Она опирается ладонью в косяк, но дверь не толкает. Она смотрит на Марса, будто впервые видит. — Ты, блядь, мог хотя бы сбросить?!

На Баунти джинсы и полупрозрачная блузка. Она чертовски сексуальна, когда сердится. Она чертовски сексуальна каждую секунду своей жизни. Марс хочет нагнуть её прямо в коридоре, отодрать и свернуть бледную шею.

— Я не хочу, чтобы она приходила, — просит Рафаэлло.

— Я был занят, — отвечает Марс, игнорируя Рафа. Ему стоит исчезнуть, когда взрослые разговаривают. Они договаривались, что Рафаэлло не лезет не в своё дело.

— Ты нихера не занят! — Баунти кидает ему под ноги счета и листовки из почтового ящика. Марс смотрит на верхний конверт — с момента отправки прошло три недели.

— Не твоё дело, иди домой.

— Впусти меня!

— Проваливай к чёрту!

— Марс…

— Почему она ещё здесь? — обиженно спрашивает Рафаэлло.

— А ты в комнату сваливай! — Марс оборачивается на Рафа и движением руки толкает его вглубь квартиры.

— С кем ты разговариваешь? — Баунти больше не злится. Она заглядывает, насколько позволяет открытая дверь, внутрь. В отражении настенного зеркала видна спина Марса.

— С тем, с кем занят.

— Но там никого нет.

Марс со всей дури захлопывает перед Баунти дверь.

Рафаэлло сидит на краю кровати и обнимает себя руками.

Марс опускается перед ним на колени. Он старается не слышать дверного звонка. Он отключает телефон.

— Хочу, чтобы она исчезла, — говорит ему Рафаэлло.

***

Мустанг привозят из автомастерской через две недели после того, как Марс выходит из больницы. Он отделывается сотрясением мозга, переломом руки и ушибами. От прежней раритетной тачки остаётся только задняя часть корпуса. Новый бампер, двигатель, новый синий — темнее на полтона. Страховка покрывает весь ущерб. Фактически, у него новая машина.

Марс садится в неё всего раз. Открывает бардачок, будто там осталось хоть что-то. Нет очков, жвачки, талонов на бензин, жетонов в старбакс. Чёрная зияющая пустота.

Это больше не его машина.

Жёлтый пикап врезается справа, складывая Мустанг, как картонную коробку. Марс слышит звон разбитого стекла и скрежет металла.

Марс цепко сжимает чужую, холодеющую ладонь.

***

Марс захлопывает дверь и поворачивает ключ в замке зажигания. Салон наполняется шумом работающего двигателя.

Он не выезжает из гаража.

В Мустанге новый салон. Марс знает, что сидения пахнут новой кожей. Старые, пропитанные кровью, он сжигает шесть месяцев назад. В бардачке лежит техпаспорт и скомканная красная лента.

Марс обматывает её вокруг ладони и подносит к лицу. Марс знает, что красный пахнет кровью.

— Ты останешься со мной здесь? Останься.

Марс не умеет отказывать Рафаэлло.

Рафаэлло не шутит, когда называет это любовью той ночью, когда впервые считает звёзды на старом потолке.

Марс тянется к приёмнику, переключая радиостанции.

— Ты любил меня?

Мик Джаггер уверяет Энджи в том, как она прекрасна.

Рафаэлло отражается в зеркале заднего вида.

У Марса шумит в ушах. С каждой секундой ему всё труднее сделать вдох.

— Когда подбирался через меня к ним, ты любил меня?

Раф обнимает колени тонкими руками. Он улыбается.

Курт Кобейн собирается туда, где дует холодный ветер.

— Не игнорируй меня!

Рафаэлло кричит в его голове скрежетом порванного металла. Так же, когда находит смятые документы и чёрно-белые фотографии на дне нижнего ящика стола.

— Ты любишь меня?

— Да.

У Марса мутнеет перед глазами. Образ Рафаэлло расплывается, но Марс его видит. Марс сдохнет, если Раф не будет сидеть сзади. Он хочет не просто видеть, хочет снова дотрагиваться до него. Он хочет многое объяснить, но не надеется что-либо исправить.

Он сдохнет, если просидит в салоне ещё хоть пару минут. Свет перед глазами мерцает, как мерцает над операционным столом, пока из его предплечья достают осколки лобового стекла.

— Тебя там ждут, Марс, — Рафаэлло поправляет красную ленту на шее. Поправляет подарок старшего из братьев. Первого из братьев в списке Марса.

Марс чувствует привкус крови во рту. Он прокусывает костяшки пальцев, когда стоит над серым надгробием. Он пытается вытащить из смятого куска металла окровавленное, бездыханное тело.

— Семнадцать незнакомцев, которых ты спустил в ад. Свою мать, которую ты спустил в ад. Отчима, которого отправил туда же. Хочешь увидеть Гарден? Роше? Ронда? Ты хочешь увидеть меня?

— Я вижу тебя.

У Рафаэлло пустые глазницы, содранная с одной половины лица кожа. У Рафаэлло нет руки. У него в черепе зияет дыра.

Марс ни разу не просит прощения. Он не хочет, чтобы Рафаэлло прощал его.

— Ты не видишь меня! Ты жалкий неудачник! Ты жрёшь кеторолак, ты дрочишь на труп, ты боишься трахнуть себя дулом в рот! Ты гниёшь заживо, как я гнию в сырой земле. Видишь меня? Так присмотрись внимательнее!

У Марса из носа течёт кровь. Он смотрит на свои ладони. Он смотрит на Рафа. Он разговаривает сам с собой.

В отражении — абсолютно новый салон. В отражении нет никого, кроме него.

Марс блюёт на новую дорожку под сидением.

— Тебя там ждут, но ему хорошо там. Без тебя, — смеётся он сквозь злые, сухие слёзы.

Марс не может сдвинуть блок на сенсорном экране. Его сгибает пополам от очередного приступа.

Рафаэлло поёт ему голосом Клауса Майне, уверяя, что до сих пор любит.

Марс набирает три цифры. Он не может рассмотреть ничего в зеркале.

Больше Марс ничего не помнит.

Эпилог.

В Детройте лето. Марс ненавидит жару. Почти месяц в больнице не работает кондиционер, и это смахивает на ад.

Марс следует предписаниям врача. Каждую неделю он сдаёт анализы и получает новый рецепт.
Два раза в день ему дают галоперидол и витамины, три раза в неделю он вынужденно посещает групповую терапию. Раз в две недели у него индивидуальный приём у психоаналитика. У неё зелёные глаза и смуглая кожа. Она разрешает называть себя по имени — Дав — и почти такая же красивая, как Баунти.

Баунти навещает его в палате несколько раз в неделю. У неё покрасневшие от слёз глаза. Она больше не злится.

***

— Можешь пожить у меня, если хочешь, — Баунти предлагает ему переехать.

Баунти не знает о семнадцати могилах в трёх штатах. Она не знает об откопанном Джоне Доу на окраине Уэйна, где когда-то жил Марс. Она выкидывает красную окровавленную ленту, которую Марс зажимает в ладони первую неделю после того, как оживает в реанимации.

Марс курит третью сигарету подряд. Он выходит из больницы и не собирается сюда возвращаться. Он впервые за два месяца звонит Сникерсу и просит прибраться в своей квартире.

Он согласно кивает на предложение переехать.

Баунти держит его за руку и ведёт в сторону стоянки.

На дальней лавочке сидит Рафаэлло. Он приветливо машет Марсу рукой и указывает на Баунти.

Марс ему улыбается и согласно кивает.